Histmania

Андрей Дмитриевич Сахаров и Александр Исаевич Солженицын впервые встретились 26 августа 1968 года — несколько дней спустя после оккупации Чехословакии войсками стран Варшавского договора.

Академик, трижды Герой Социалистического Труда и «отец водородной бомбы» А.Д.Сахаров только недавно, в мае 1968 года, выступил как диссидент, обнародовав свой первый большой меморандум «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» с призывом к развитию демократии и плюрализма. Это выступление быстро принесло Сахарову известность — ив Советском Союзе, и на Западе. Но у него еще не было почти никаких связей не только с диссидентскими группами, но даже с писателями и учеными за пределами большой, но замкнутой группы ученых-атомщиков.

Солженицын же получил мировую известность гораздо раньше, еще в конце 1962 года, — после публикации в «Новом мире» знаменитой повести «Один день Ивана Денисовича» — первой правдивой книги о сталинских лагерях, опубликованной в СССР. Эта публикация была частью политики «десталинизации», проводившейся после XXII съезда КПСС, и на встречах руководителей партии с деятелями культуры не только Никита Хрущев, но и Михаил Суслов жали Солженицыну руку и горячо приветствовали появление «Ивана Денисовича». На путь открытой оппозиции режиму Солженицын вступил лишь в мае 1967 года, обнародовав «Открытое письмо IV съезду Союза советских писателей» с протестом против цензуры и политических преследований советских писателей. В это же время был отправлен на Запад для перевода и публикации большой роман Солженицына «В круге первом». У Солженицына, в отличие от Сахарова, было много друзей и знакомых среди писателей, но он держался особняком и сторонился любых диссидентских кружков.

Оккупация Чехословакии стала большим потрясением не только для диссидентов, и теперь, в конце августа 1968-го, и Солженицын, и Сахаров, не желая молчать, решили как-то объединить свои усилия. Мысль о содержательном протесте, который могли бы поддержать несколько десятков наиболее известных тогда деятелей интеллигенции, как говорится, витала в воздухе.

Неожиданно очень эмоциональный и глубокий по содержанию текст предложил кинорежиссер Михаил Ильич Ромм. Сахаров был готов присоединиться к нему, но не хотел, чтобы его подпись стояла первой. Поздно вечером 23 августа подпись под этим документом поставил академик Игорь Тамм, его примеру последовали еще несколько ученых. Сахаров хотел ехать к Твардовскому, но, как оказалось, Александр Трифонович в эти дни не появлялся даже в редакции «Нового мира», ни с кем не встречался, и тогда Андрей Дмитриевич спросил своих друзей о Солженицыне, который, как оказалось, и сам искал встречи.

Солженицын приехал в Москву из Рязани вечером 24 августа для знакомства с ситуацией и поддержки общего протеста. Следующий день он посвятил встречам с разными людьми, а 26 августа с соблюдением всех правил конспирации встретился и долго — один на один — беседовал с Сахаровым. Конечно, эту встречу нельзя было полностью скрыть от КГБ:

Сахаров в то время был не только засекреченным, но и охраняемым ученым, еще в начале 1960-х годов он решительно отказался от открытой охраны, но воспрепятствовать скрытому сопровождению не мог. Однако, судя по всему, «органы» мало что узнали о содержании и характере состоявшегося разговора, и лишь много позднее и Солженицын, и Сахаров написали об этой важной для них встрече в мемуарах.

«Я встретился с Сахаровым в первый раз в конце августа 68-го года, — вспоминал Солженицын, — вскоре после нашей оккупации Чехословакии и после выхода его меморандума. Сахаров еще не был выпущен тогда из положения особосекретной и особоохраняемой личности. С первого вида и с первых же слов он производит обаятельное впечатление: высокий рост, совершенная открытость, светлая, мягкая улыбка, светлый взгляд, теплогортанный голос. Несмотря на духоту, он был старомодно-заботливо в затянутом галстуке, тугом воротнике, в пиджаке, лишь в ходе беседы расстегнутом — от своей старомосковской интеллигентской семьи, очевидно, унаследованное. Мы просидели с ним четыре вечерних часа, для меня уже довольно поздних, так что я соображал неважно и говорил не лучшим образом. Еще и необычно было первое ощущение — вот, дотронься, в синеватом пиджачном рукаве — лежит рука, давшая миру водородную бомбу. Я был, наверное, недостаточно вежлив и излишне настойчив в критике, хотя сообразил это уже потом: не благодарил, не поздравлял, а все критиковал, опровергал, оспаривал его меморандум. И именно вот в этой моей дурной двухчасовой критике он меня и покорил! — он ни в чем не обиделся, хотя поводы были, он не настойчиво возражал, объяснял, слаборастерянно улыбался — а не обиделся ни разу, нисколько — признак большой, щедрой души. Потом мы примерялись, не может ли как-то выступить на счет Чехословакии — но не находили, кого бы собрать для сильного выступления: все именитые отказывались»1.

Идейная борьба и общественное движение в России в первой половине XIX в.
Преобладание консервативных тенденций во внутренней политике Александра I ускорило процесс формирования политической оппозиции в лице определенной части дворянства. В 1816-1825 гг. в дворянской среде возникли тайные организации, поставившие своей целью провести социально-экономические и политические преобразования. Первое тайное общес ...

Установление рабовладельческого строя в Афинах в VIII—VI веках до н.э.. Аттика к началу VIII века до н. э.
На юго-востоке Средней Греции далеко выдается в море большой полуостров. На нем расположена область Аттика. На западе аттики между горами и морем находится высокая равнина. Среди нее возвышается крутой холм со скалистыми обрывами. Еще во II тысячелетии до н. э. здесь возник город Афины. На вершине холма стоял акрополь. Вокруг него расп ...

Столыпинская программа государственно-правовой модернизации России
П.А. Столыпин (1862–1911) – один из крупнейших политических деятелей и реформаторов Российской империи конца XIX – начала XX вв. Но что мы знаем о нём? Наверное, ни один государственный деятель дореволюционной России сегодня не вызывает таких кривотолков и столкновений точек зрения, как Столыпин. Палач против героя, ничтожный карьерист ...