История » Период изучения истории революционного терроризма в России во второй половине 1980-х годов

Период изучения истории революционного терроризма в России во второй половине 1980-х годов
Страница 2

Не характерным для предшествующей советской историографической традиции доводом критики максимализма, навеянным, по-видимому, семиосферой перестроечных лет, стало указание Д.Б. Павлова на неоправданность массовых жертв революционных терактов. Речь, однако, не шла о предосудительности самого теракта, а лишь об умеренном использовании террористических средств. «Партизанские методы борьбы, - рассуждал Д.Б. Павлов, - закономерные и необходимые в период революции, в условиях отсутствия массового движения были борьбой, обреченной на неуспех. В результате терроризированным нередко оказывалось не столько местное «начальство», сколько население».

Форму памфлета носил раздел монографии Д.Б. Павлова, посвященный С.Я. Рыссу. Ведущим фактором для характеристики максималистского боевика стало предательство тем товарищей по партии. Предположение о какой-то двойной игре С.Я. Рысса затушевывается масштабностью сведений о членах максималистских террористических групп, предоставляемых им в Департамент полиции. В частности, его провокаторская деятельность сыграла, в интерпретации Д.Б. Павлова, решающую роль в разгроме максималистской Боевой организации, возглавляемой М.И. Соколовым («Медведем») во второй половине 1906 г.

В монографии «Эсеры-максималисты в первой российской революции» Д.Б. Павлов предлагал сравнительно сдержанную критику революционного терроризма и при сопоставлении эсеров и максималистов отдавал предпочтение последним. Автор указывал на некорректность выводов А.Ф. Жукова, являвшихся экстраполяцией оценок деятельности партии в послеоктябрьское время. «Тот факт, - писал он, - что максималисты в послеоктябрьский период часто выступали под противобольшевистскими лозунгами и что их теории тогда были "реакционной утопией", совсем не означает, что таковыми же они являлись и в период первой революции, когда речь шла об установлении буржуазно-демократической республики, а отнюдь не о построении социализма».

По мнению Д.Б. Павлова, не максималисты отступили от идеологии ПСР, а эсеры отошли от постулатов народничества, которым максималисты остались верны. Максималистская партия, с его точки зрения, возникла на основе так называемой московской оппозиции в ПСР. Правда, из предлагаемого автором перечня лидеров московского комитета (Н.Д. Авксентьев, М.В. Вишняк, Я.О. Гавронский, А.Р. Гоц, В.М. Зензинов, В.В. Руднев, И.И. Фундаминский) все остались после раскола членами ПСР. В максималистскую организацию вошли второстепенные в политическом плане представители «московской оппозиции»: Н.В. Архангельский, А.И. Бердников, В.Д. Виноградов, В.В. Мазурин, Г.А. Ривкин, И.А. Терентьева, А.Г. Троицкий и др.

В отличие от предшествующей историографической традиции, Д.Б. Павлов писал об эсеровском призыве к восстанию, как об основном лозунге партии в первую половину 1905 г. Однако, он, как и прежде В.Н. Гинев, считал эти лозунги в устах эсеров бессодержательной декларацией.

Д.Б. Павлов, анализируя высказывания В.И. Ленина по отношению к аграрно-террористической деятельности в деревне, пришел к выводу противоположному интерпретации ленинских работ Б.В. Левановым. «Таким образом, - писал он, - В.И. Ленин не только признавал целесообразность аграрно-террористических форм крестьянской борьбы, но и считал размах этой борьбы явно недостаточным для победы революции». Оценка Д.Б. Павловым аграрного террора даже близка к его апологетике: «Ход событий в местах наибольшей организованности и широты крестьянских выступлений подтверждает, что не бойкот, не стачка, а только насилие в отношении помещика или реальная угроза такого насилия могли заставить его бросить свое хозяйство. Ясно также, что не отказ от поставки рекрутов, неплатежей податей и тому подобные меры, а лишь вооруженные выступления крестьян и, как следствие этого, насильственные действия в отношении чинов местной администрации могли закрыть для властей доступ в ту или иную область, охваченную восстанием». Такое прославление революционного насилия автором тем более удивительно, что его работа была опубликована в 1989 г., когда в исторической науке преобладали тенденции гуманистического переосмысления прошлого. По мнению исследователя, ни одна из партий, включая и ПСР, и РСДРП, полностью не контролировала крестьянское движение. Аграрный террор осуществлялся и без эсеров, как форма революционного творчества масс. Эсеры либо шли за массовым движением, либо от него открещивались. Последняя тенденция и стала, с точки зрения Д.Б. Павлова, преобладающей в ПСР. «Несмотря на указанную двойственность взглядов эсеров на захватное движение крестьян,- резюмировал он свои выводы,- уже в годы первой революции их отношение к нему было скорее отрицательным, а рекомендации в пользу поддержки захватов были вызваны пониманием бесплодности "переть против рожна» (выражение Чернова) крестьянского движения".

Страницы: 1 2 3 4