Histmania

Для отстаивания своей точки зрения эти фракции применили излюбленный аргумент всех националистических, профашистских организаций, широко пользующихся методом социальной демагогии, – обращение к «воле народа». И действительно, многие выступления крестьянских депутатов (в том числе из фракций, занимавших гораздо более левые скамьи в Думе), призывающих к усилению репрессий, максимальному ужесточению наказаний, сужению категорий преступников, на которых могли быть распространены положения законопроекта, казалось бы, подтверждали тезис об одобрении «простым народом» точки зрения крайне правых. Однако в этом показном преклонении перед «волей народа», в сущности, проявилось лишь нежелание в своих интересах повышать его политическую и правовую культуру, содействовать преодолению его правового нигилизма – следствия многовековой отсталости. Другим аргументом, не менее характерным для националистических организаций, была апелляция к национальным особенностям России, которые якобы не позволяли ввести на её территории чуждые ей западноевропейские институты. Прикрываясь доводами: о недопустимости произвола должностных лиц и попечителей, которые могли по своему усмотрению давать рекомендации об условно-досрочном освобождении, слабом развитии патронатного движения и возможности его политизации, превращении в рассадник «революционной заразы», возможных злоупотреблениях тюремного начальства, полиции и представителей местной администрации, для которых законопроект якобы создавал более благоприятную почву; возможности давления на государственные институты со стороны революционных организаций, ораторы от этих фракций, в сущности, говорили об одном. Правые, таким образом, утверждали, что и общественная инициатива, институты гражданского общества в лице патронатных организаций и полицейско-бюрократические органы государства полностью дискредитировали себя, что ни тем, ни другим доверять нельзя. Они не желали ни развивать общественную самоорганизацию, ни улучшать государственный аппарат. Такое политико-правовое сознание неизбежно вело к выводу о недопустимости любых реформ и проведению такой государственной политики, смысл которой выражался бы в лозунге «держать и не пущать», политики, направленной исключительно на подавление, политики, опирающейся лишь на карательные, устрашающие институты и инструменты государства. Как нетрудно понять – это было во всех смыслах тупиковое политическое мировоззрение.

Точка зрения октябристов и умерено-правых, составлявших подавляющее большинство в думской комиссии, анализировавшей правительственный законопроект, отражала её официальную позицию. Главной силой наказания являлась, по их мнению, отличному от мнения правых, не его жестокость, которая никак не сказывалась на росте преступности, а неотвратимость. На взгляд октябристов, определённые категории заключённых «небезнадёжны» и, несомненно, могли быть исправлены. Поправки центристов, касавшиеся гарантий, предоставляемых условно-досрочно освобождённому, носили, в основном, прогрессивный характер. Так, благодаря усилиям комиссии, был расширен круг лиц, которые могли быть вызваны судом для принятия решения о предоставлении условно-досрочного освобождения, и предусмотрена возможность выслушивания условно-досрочно освобождённого в суде, который принимал решение об отмене этой меры.

Комиссия воспротивилась поправкам:

– ввести непосредственный полицейский надзор за условно-досрочно освобождённым;

– лишить его права на условно-досрочное освобождение за совершение любого правонарушения, влекшего в качестве наказания тюремное заключение;

– отменить статью, согласно которой было возможно дополнительное ходатайство об условно-досрочном освобождении в случае отмены первоначального (как меры слишком «жестокой»).

Однако исправление преступников, цель которого состояла в том, чтобы понизить уровень преступности и особенно рецидива, должно было, на взгляд октябристов, совершиться, в первую очередь, угрозой отбытия не отбытого ещё наказания, и одну из главных ролей в нём должно было наряду с «внутренними мотивами исправления» сыграть подчинение режиму и трудолюбие, проявленное в местах лишения свободы. В организации этих мер они главную роль отводили тюремной администрации, которая, по их мнению, отличному от мнения правых, была достаточно дееспособна, чтобы справиться со своей задачей, а также соответствующему контролю после предоставления условной свободы. Поэтому, с другой стороны, они возражали и против поправок «слева» об обязательном согласии условно-досрочно освобождённого на назначение определённого опекуна, т.к., по их мнению, если сделать обязательным такое согласие, то возможно назначение лиц «более-менее одного с преступником образа поведения» [1, ст. 340].

Новая экономическая политика 1921 - 1928 гг.. Экономический, социальный и политический кризис 1921 г
• После 1 мировой и Гражданской войн страна находилась в состоянии экономического кризиса. Из-за отсутствия транспорта и топлива большинство предприятий стояло; невиданная эмиссия (денежное обращение увеличилось в 127 раз). В стране было 7 млн. беспризорных детей. Огромные масштабы приобрели эпидемии тифа, холеры, оспы. В связи с засухо ...

Отношения Твери и Москвы при Борисе Александровиче (1425-1461 гг.) и его потомках
Борис Александрович, средний из троих сыновей Александра Ивановича, великого князя тверского, начинает упоминаться в летописях с 1426 г. В этом году, по смерти старшего брата своего Юрия, он занял великокняжеский тверской стол, причем племяннику своему, Ивану Юрьевичу, дал Зубцов. Из летописей не видно, добровольно или не без борьбы пле ...

Воцарение Лжедмитрия I
В конце 1604 года, приняв католичество, Лжедмитрий I с небольшим войском вступил в Россию. На его сторону перешли многие города юга России, казаки, недовольные крестьяне. 13 апреля 1605 года неожиданно умирает Борис Годунов. Обстоятельства его смерти не ясны современникам до сих пор. Непризнавая его 16-летнего сына Федора царем, на стор ...